Текст про восьмой день так и хочется начать со слов «Дорогой дневник…», потому что сегодня я впервые поймал себя на мысли, что устал от всего. Мне хочется оказаться дома, пройтись по Москве, поговорить с людьми, с которыми давно не общался, вернуться в привычный ритм и оставить эту поездку приятным воспоминанием на всю жизнь.
Сегодня начался самый длительный переезд из тех, что мы запланировали — в общей сложности в поезде нужно провести 72 часа. А я устал уже на исходе первого дня. Думаю, это связано с тем, что я впервые в этой поездке по настоящему оказался в одиночестве, которого всегда страшно боялся. Вова, Аня, Настя и Алина едут в одном «спальном блоке», а мы с Женей находимся в другом. Он весь день спит и наслаждается одиночеством, которого ему не хватало. А я просто лежу, залипаю в потолок и прокручиваю все, что увидел за последнюю неделю — «Ельцин Центр», Столбы, вечерний Красноярск, ночной Иркутск, Ольхон и Байкал.
Вчера вечером мне практически прямым текстом намекнули на то, что у меня есть проблема с выстраиванием личных границ со своими попутчиками. Это стало для меня неприятным откровением и в то же время вызвало чувство стыда за то, как я себя порой веду. Поэтому сегодня мне захотелось изолироваться настолько, насколько это возможно — этакий процесс «обдумывания своего поведения». Впрочем, судя по настроению моих спутников, потребность в одиночестве испытывал не только я — сегодня мы минимально контактировали друг с другом.
Чувство дискомфорта мне доставляет и новый поезд — он не такой удобный и в целом сильно отличается от предыдущего. Тут нет душа, автоматов с едой и напитками, не работает интернет. В остальном все неплохо, но я уже так привык к 002Э, что новый состав вызывает у меня чувство дискомфорта.
Из-за такого нестабильного внутреннего состояния пейзажи за окном тоже начинают играть другими красками. Когда стоишь у окна с «Хошхоногом» Хаски в ушах и смотришь на деревянные домики где-то под Улан-Удэ, душа начинает выть еще громче. Вместе с этим я продолжаю получать сообщения от лучшего друга, у которого уже неделю идет борьба с военкоматом за право отстоять свою негодность, приглашения на дни рождения и сообщения о планировании встречи с друзьями в честь окончания университета. Появляется ощущение, что мое место сейчас там — в Москве. Все-таки я уже несколько лет не покидал город так надолго.
Впрочем, не стоит думать, что из-за этого мой день похож на пытку. Отнюдь. На фоне такого состояния начинаешь больше внимания обращать на окружающих тебя незнакомых людей. Например, с соседом по купе нам с Женей повезло — мужчина в возрасте немного за 30, который практически все время лежит на своей верхней полке. Колорита его образу добавляет книга «Крымский мост», тату с волком на всю грудь и шрам под глазом как у какого-нибудь героя боевиков. Но в целом, несмотря на такой брутальный образ, он кажется вполне себе добрым человеком. Даже не знаю, что наталкивает на такие мысли — возможно, вера в человечество.
Таксист в Иркутске, который вез нас до вокзала, тоже оказался душевным человеком. Рассказывал нам о том, как проехал всю Россию, побывал в Европе и объездил Китай. В процессе нашей поездки он ругал китайские дороги, удивлялся, почему европейцы так сильно не любят русских, критиковал Иркутск и спрашивал, не освободили ли еще Фургала. Наши слова о том, что Фургал по-прежнему сидит, слегка расстроили его и вывели на сарказм. На вокзале он пожелал нам хорошей поездки и уехал забирать следующего пассажира.
На вокзале с утра мы попали в достаточно комичную ситуацию — в какой-то момент к Жене подошла пожилая женщина и начала о чем-то с ним говорить, держа в руках блокнот и ручку. Когда мы садились в поезд, она оказалась в нашем купе. Дала пряников и какой-то пакет. Оказалось, что она попросила Женю встретить некоего Валерия во Владивостоке и передать ему ракетки (мы так и не поняли для какой игры). Практически полноценный квест.
За окном с утра тоже можно было увидеть красивый пейзаж — мы около двухсот километров ехали вдоль Байкала, как раз с той стороны, с которой вчера не были. Это могло бы занять меня на несколько часов, но вчерашняя прогулка длинною в день немного «замылила» мой взгляд на Байкал — я как будто привык к нему.
Под вечер стало легче — удалось поймать какое-то смирение, чему во-многом поспособствовали пейзажи Забайкалья. Горы, поля и реки, сопровождаемые закатом, помогли отвлечься от мыслей о поездке и переключиться на что-то вечное. Мы с Вовой встретились в коридоре и провели час за разговорами о туризме и смерти. Сомнительное сочетание, но оно звучало слишком вневременным и не было связано с тем, что нас окружает, поэтому и позволило рассредоточиться.
Наш поезд серьезно опаздывает — когда мы садились на него в Иркутске, отставание было в районе 40 минут, ближе к вечеру оно увеличилось до полутора часов. Мы с Женей пошутили про то, что главное — успеть к самолету (он у нас чуть больше чем через сутки после прибытия во Владивосток). Конечно, вряд ли мы опоздаем на такое время, но думаю, часов на пять можем задержаться спокойно. Проводница и сама иронизирует над этим — «Через четыре часа будем в Чите. Надеюсь.» Надеемся и мы. А то вставать в четыре часа утра от того, что кто-то входит в наше купе, очень бы не хотелось.
