«Сколько он плакал, чтобы мы смеялись» — этот комментарий можно встретить под каждым выступлением Андрея Айрапетова. Его ранняя комедия — это наблюдения о жизни в многодетной семье, учебе в Пермском промышленно-коммерческом колледже (сокращенно «пи-пи-ка-ка»), бесконечных переездах из одной съемной квартиры в другую, работе в общепите, отношениях с отцом и других далеко не всегда смешных ситуациях. Но взять жалость к себе и выкрутить ее на максимум, доведя трагедию до комедии — еще полдела. За прошлый год Андрей выпустил три сольных концерта, а сейчас выходит еще одно выступление — и это уже не жалеющий себя парень из маленького города Чернушка, а повзрослевший комик, который смело подступается к очень разноплановому материалу. Даже название нового концерта — «Счастливый человек» — звучит смело в реалиях 2022 года.
Впервые мы пообщались с Андреем еще до 21 сентября — обсудили его переезд в Москву, жизнь в Хамовниках и классный секонд в Коньково. А вот запись концерта случилась уже позднее, когда смешно, казалось бы, не было никому. И все же «Счастливый человек» случился — после переезда из России, тура по Казахстану и стрим-марафона в поддержку концерта. Публикуем наш сентябрьский разговор с Андреем — о подходе к материалу, выгорании и взаимодействии с аудиторией.
Ты в одном из своих подкастов говоришь, что с собой тебе приятнее говорить, чем с людьми, так что я волнуюсь. Ты ведь не очень много интервью давал.
Вообще ни одного.
Почему?
Как-то не предлагали. Только региональные издания сомнительные, которые будут спрашивать: «а как ты пишешь шутки?» или «что тебя вдохновляет?».
Я стараюсь тщательно подходить к этому, отметать какие-то вещи. Иногда даже предлагают, кажется, что-то прикольное, но я не чувствую, что мне хочется. Если не чувствуешь — лучше не делать. Каждый раз, когда я не чувствовал, но находил какие-то объяснения, то плохо получалось. Может, надо меньше сомневаться. Но для меня любое, даже маленькое интервью или появление у кого-то, важно.
Еще мне иногда кажется, что издания могут что-то исковеркать. Или я не то скажу. Я буду думать об этом, это будет занимать мою голову.
Тебя записали в «Открытие года–2021». Это не накладывает на тебя ответственность?
Ну нет.
А ты сам ощущаешь себя открытием года?
Я записал пару хороших — по моему мнению — концертов. Были хорошие отзывы, пришла аудитория, я смог заниматься стендапом без работы в общепите. То, что «Палач» написали про открытие года — как будто они пытались на меня наложить какую-то ответственность. Какая разница… Ну ладно, это приятно, не буду скрывать — я все это читаю. Это просто дает понимание, что люди от тебя ждут, но надо ли этому соответствовать? Нет.
Образ и костюм: Гоар Игитян
Дизайн: Марго Семенова
Ты читаешь комментарии?
Когда выходит видео, я читаю комментарии первые два дня — просто, чтобы увидеть срез. Речь не о сольных концертах — там я вообще все наизусть знаю. Вообще читать комментарии интересно, потому что приходят новые люди. До переезда в Москву я был немножко в вакууме, в закрытой региональной тусовке, где меня знают. А по новой аудитории можно понять, как меня видят, какой у меня образ. Дальше уже можно решать, что с этим образом делать — соответствовать ему или менять.
Какой образ у тебя сейчас и как ты к этому относишься?
Вообще как создается комедийный образ: ты находишь в себе какую-то смешную вещь и гиперболизируешь ее до абсурда. Вот жалость к себе, например. Или бедность.
Мне кажется, надо постоянно меняться. Сейчас у меня другой период в жизни, я уже меньше жалею себя, какие-то деньги появились. Значит, мне не нужно по-прежнему о том же говорить.
Странно, когда состоявшиеся комики продолжают шутить про бедность.
Это поначалу нормально, в начале творческого пути многие говорят о том, что им тяжело. Но когда они уже зарабатывают и при этом говорят что-то про деньги, я такой «ага, знаю».
Артисты в России боятся признаться, что у них есть деньги.
Не надо об этом кричать, но признать это нормально. Не стоит делать вид, что ты все тот же пацан или девчонка из региона. С этим приходят другие сложности, Или, наоборот, радость, что это пришло. Тоже можно осмыслить и пошутить над этим. Понимаю, почему так происходит. В России есть некоторое осуждение: вот он скатился, уже не такой простой, каким мы его любили.
Ты сталкивался с этим, когда ездил в тур с новым материалом?
Не, все супер. Ко мне на концерты в основном приходят люди, которые меня знают. Есть не знакомые с моим творчеством — и это хорошо, я хочу, чтобы такие оставались. Если ты выступаешь только на свою аудиторию, то ни к чему хорошему это не приводит.
Что мне нравится в стендап-комедии: ты выступаешь постоянно в разных барах, где ты ***** [вообще] никому не нужен. Как-то я выступал в зале, где было пять зрителей. Я выступал 20 минут. Замечательно было. То есть как — было не замечательно вообще. Но в этом и смысл комедии — она опускает с небес на землю. То есть ты думаешь «вау, у меня туры», а вечером выступаешь на пять зрителей. Это часть этой профессии, этого ремесла.
Образ и костюм: Гоар Игитян
Дизайн: Марго Семенова
Как часто ты выступаешь?
Стараюсь каждый день вообще. Если я не выступаю неделю, то теряю комедийный темп. Неделя без выступлений означает, что потом две недели надо обратно приходить в себя. Забываешь, как выступать, как писать. Теряешь сноровку.
Нет такого, что ты говоришь себе «сейчас я не выступаю, а только пишу»?
Все параллельно идет. Конечно, бывают периоды, когда ты больше пишешь, но это не происходит по расписанию. Иногда я плохо чувствую себя, не могу понять, почему, а потом сажусь писать новый материал и становится лучше. Но иногда надо не писать, чтобы не мучить себя, а просто пожить, пособирать материал, чтобы подсознание поработало.
Есть от стендап-комедии терапевтический эффект?
Вообще это моветон, хотя я много слышал, что кому-то помогло. Я не понимаю, как это может работать. Наверное, может, но это не самоцель, а бонус. Кто-то настолько увидит в материале себя, найдет зерно, что поймет, с чем ты сталкивался и увидит решение проблемы. Но это не значит, что человеку подойдет то же решение проблемы. Иногда просто приятно, когда кто-то говорит на аудиторию, что сталкивался с теми же проблемами, что и у тебя.
Но это по сути не решение.
Не решение.
Комедия не может быть решением.
И ты пошел в комики не для того, чтобы проработать свои травмы?
Нет, сто процентов. Но с комедией я чувствую себя лучше. Если я не пишу, то начинаю разрушать жизнь — свою и близких людей. Тут, скорее, не решить проблему, а отрефлексировать. Во время того, как я пишу материал, я нахожу ответы на какие-то вопросы. Они, в свою очередь, ведут к еще более глобальным вопросам. И их надо решать либо с близкими, либо в кабинете у психотерапевта.
Да мне вообще не нравятся комики, как я. Мне нравится комедия наблюдений. Есть комик Вася Медведев. Он иногда берет тему, например, «Жвачка», и шутит на нее 15 минут. И это очень смешно. Я так не могу. А вот рефлексирующие комики мне не нравятся. Может, я просто не люблю людей, которые на меня похожи.
Ты сам работаешь с психотерапевтом?
Да.
У тебя нет опасения, что вот сейчас ты все проработаешь, и материала не останется?
Тогда получается, я плохой комик. «Стану лучше жить, и такой — ну спасибо огромное», — это глупость. Тогда научись писать, ищи новые пути.
Ты сталкивался с выгоранием?
Я на этом не фокусируюсь. Выгорание приходит, когда ты думаешь об этом. Конечно, не надо себя доводить до изнеможения. Иногда бывает такое, что сидишь над материалом, и уже понятия не имеешь, что с ним делать. Тогда это похоже на выгорание.
Выход для меня — по максимуму клонировать материал: писать на бумаге, писать на ноутбуке, писать так, чтобы было перед глазами на стене в виде блок-схем. Когда постоянно клонируешь материал, мозг начинает работать и находить какие-то новые ответвления в этом.
Получается, главное — не выпадать из процесса?
Да, в нормальном темпе.
Дизайн: Марго Семенова
Дизайн: Марго Семенова
Расскажи про новый материал. Что это за концерт?
Мне говорили в туре, что выстроился какой-то баланс между страшным страданием и просто шутками. Я всегда боюсь об этом говорить, но пока мне кажется, что это самый сбалансированный мой концерт, без натуги.
Он про счастье, про поиски счастья. Про период моей жизни, когда я все время жил на съемных квартирах. Про переезд в Москву, про самоидентификацию человека, который переехал в большой город. Про смерть, естественно.
У меня в жизни был странный период, когда мы жили ввосьмером в трехкомнатной квартире, и казалось, что мы просто ходим по кругу. А мой друг сказал: «Не по кругу, а по спирали». И этот концерт такой. Вроде хожу по кругу, а в конце оказывается, что это спираль.
У концерта было рабочее название — «Блаженная комедия». Вроде и с «Божественной комедией» созвучно, и все эти размышления — круги, спирали. Но в итоге случился «Счастливый человек». Хотя вообще в мире сейчас все валится — пандемия, «спецоперация»*. А у меня про счастье концерт. Это реально блаженная история.
Почему «естественно, про смерть»?
Наверное, это какое-то противопоставление. Про близость смерти, про переворачивающий опыт. А еще у меня в каждом концерте есть что-то про смерть, так что и поэтому тоже.
Твой последний тур назывался «Моя дорогая комедия», а в одном из постов сказал, что это, скорее «Мой дорогой эскапизм». Расскажи, что это значит? Вообще изменился ли твой юмор с февраля этого года?
Шутки про политику у меня были и до этого. Первые два месяца у меня были шутки про войну*, но я сейчас их убрал, они очень истеричные. Потому что это все происходит прямо сейчас, и я не могу. Другие комики могут — у Гарика Оганесяна вышел хороший монолог. У меня не выходит так, нет в этом комедии. В первые месяцы просто хотелось об этом сказать со сцены, потом как-то стабилизировалось. Я всегда это держу в голове, концовка второго концерта отчасти об этом. Но поменялась ли моя комедия, моя подача? Да нет.
Есть ощущение, что стало опаснее?
Да, сто процентов есть. Но вообще я думаю, что если захотят, то ******** [докопаются] до чего угодно. Тут уже твой выбор — насколько ты считаешь, что эта шутка стоит того, как высказывание. И насколько ты готов — как бы это ужасно ни звучало — отвечать потом за это.
Важный момент — это реально искренний порыв или ты просто хочешь, чтобы окружающие знали, какая у тебя позиция. Я иногда про себя этого наверняка не знаю. И еще — мы ведь шутки долго проверяем, а сейчас ситуация такая, что два дня — и все изменилось.
Как относятся к шуткам про политику?
Есть разные залы. Есть зал, где это заходит, а бывает, что это отстраняет людей. И это не говорит о политической позиции этих людей. Просто иногда зрители приходят развлечься, послушать комедию и говорят «ну что ты суешь нам новостную повестку». И я их тоже могу понять.
Бывают проверки, когда комики просто выходят на сцену и все время шутят про политику. Кстати, в регионах про политику шутят больше. Как ни странно.
И как реагируют?
Нормально, как на обычные шутки. В Сибири так вообще хорошо — там прямо остро чувствовалось. Это был март, апрель.
Тогда почему эскапизм?
Потому что тур — это другая реальность. Все время думаешь о переездах, как все успеть. Провел концерт, пообщался со зрителями, приехал в гостиницу, напился. В поездах я просто смотрел «Офис», перекрывался.
Это вопрос насыщенности графика или ненахождения в Москве?
Ненахождения в Москве. Тур был с возвратами, и как только я оказывался в Москве, то сразу погружался в это. Еще было очень много полиции, были митинги, ходили слухи, что останавливают и проверяют телефоны. Было очень тревожно, хотелось уехать скорее.
Кто твоя аудитория?
Не знаю… Умные девочки. Вообще очень женская аудитория. Но сейчас приходит больше парней. Я выпустил монолог про минет, и на меня начали подписываться парни. Вот что им, оказывается, надо!
Взрослые люди тоже приходят. Иногда с родителями на концерты приходят. Хозяйка моей квартиры в Москве очень любила мой стендап, ей 60 с чем-то лет.
Тебе прилетал за что-то хейт?
Был момент, когда я пришел на подкаст «Комики против кино» с фильмом «Брат». Там какой-то чувак армию против меня собирал. Сказал «мы такого не потерпим». Ну и последний выпуск «Разгонов» плохой получился, я столько дерьма в комментариях никогда не читал. Меня избаловали хорошими комментариями, а так будет не всегда. В конечном итоге это ничего не значит.
У тебя есть подкаст «Сладкая жизнь». Расскажи, как это родилось?
Очень важно куда-то аккумулировать аудиторию, которая смотрит концерты. Это большая проблема стендапа на ТНТ — ты можешь выпустить 10 монологов, сниматься в разгонах — но куда идти аудитории? Им же нужна твоя личность, ты. Пусть будет еще миллион подкастов — людям нужны подкасты, им приятно проводить с тобой время как с человеком.
Я сладкоежка, у меня было много разгонов про сладости, и я решил, что было бы прикольно сидеть и разгонять про сладости. И рассказывать про то, что в жизни происходит. Хотелось такой вайб спокойствия создать, как будто с другом сидишь на кухне и болтаешь. Я не требую ничего от зрителя, зритель не требует ничего от меня — все максимально ненапряжно. В подкасте практически нет монтажа. Хотя мы стараемся, чтобы по картинке было все красиво.
Одно время весь мой канал состоял из подкастов про сладости. Там было по пять–семь тысяч просмотров — но это целых пять тысяч. Потом эти люди приходят на концерты. Классно. В туре было такое, что я приезжал с чемоданом мерча, а уезжал с чемоданом сладостей. Я в какой-то момент сказал «хватит». Уже слишком много было.
«Поле чудес».
Это такое чувство сопричастности. Когда выходишь на канале-миллионнике, такого нет.
Что для тебя самое страшное на сцене?
У меня бывали панические атаки во время выступлений. В этот момент важно дышать, нужно отвлечься. Уйти от материала, поговорить с кем-то из зрителей, сосредоточиться на чем-то другом, водички попить. Но все равно очень страшно.
Страшно, что во время выступления будет какая-то деталь заметная отвлекать зрителя. И ты выступаешь, весь такой классный, а тебе никто об этом не сказал. Хотя и это все можно обыграть, как какую-то уязвимость.
Ожидаем ответ про то, что не будут смеяться. Но это невозможно. Бывает, что смеются мало, но такого, чтобы совсем не смеялись — никогда.
А ты выступал на корпоративах? Говорят, это худшее, что может быть для комика.
Не знаю, вот Ваня Усович очень любит такое. Я выступал, но очень мало, пару–тройку раз. Меня звали на корпорат к девушке, которая поет «Зачем мне солнце Монако», но там не сложилось. На корпоратах, где я выступал, никогда не было плохо. Вернее, было плохо, но мило. Я еще выгляжу как мальчик на утреннике. Все меня жалеют: «Ой, как мальчик старается, какой молодец».
А еще я выступал во всяких злачных местах. Был какой-то бар в Пермском крае, там на дверях был значок — пистолет, нож, и они зачеркнуты. То есть надо людям напоминать, что пистолет и нож с собой не надо брать.
Правда ли, что чем ты более искренен на сцене, тем ты более уязвим?
Я тему искренности вроде как закрыл для себя. Вообще я задумывал концерт («Запрос на искренность — прим. Now) как насмешку над искренностью, а получилось, что я вывел это в абсолют. Изначально я хотел высмеять другие «искренние» концерты, потому что если говорить исключительно о том, как тебе тяжело, то это будет абсолютно не смешно. Но люди восприняли это по-другому. Я только рад, это даже удобно. Каждый понял как хотел. Чем больше пространства для интерпретаций, тем лучше.
Про уязвимость на сцене — я считаю, что каждый артист на сцене должен быть уязвимым. Можно прикрываться какой-то маской, но и в этом находить свою уязвимость. А искренность… Я могу быть искренним в сетапе, но панчлайн при этом придуман. Когда мне говорят «твой материал — это прямо правда», я хочу ответить «это вообще неправда, это я придумал, я работу проделал».
При этом люди пишут под твоими видео «сколько же он плакал, чтобы мы смеялись».
Да, и я сам сделал так, чтобы они это писали. У меня был период жалости к себе, я думал, что я самый бедный мальчик на этой планете, что мне тяжелее, чем всем. Сейчас не так.
А «новая искренность» — это не дурацкое понятие?
Отстой полный. Мне вообще не нравится. Это нулевое понятие. Степень искренности с друзьями, с родными, на концерте — она всегда разная. Новая, старая — это неважно. Я думаю, что этим понятием очень многое упрощают. «Ой, как искренне», — меня даже коробит, когда я это слышу. Зачем заострять внимание на том, что я поделился чем-то важным для себя. Так что я хочу уйти от этого, хотя начало моей карьеры на этом было построено. С возрастом я хочу уходить в более абстрактные вещи, концепции.
Потому что это тебе интереснее или потому что тебе не хочется делиться какими-то вещами?
Мне это интереснее. Для меня нет ничего страшного в том, чтобы поделиться каким-то откровением с людьми. Я так просто к этому отношусь, мне не страшно сказать, что я переживаю. Мне нравится быть уязвимым — и это тоже прием своего рода. Когда ты даешь людям уязвимость, они становятся лояльнее к тебе. Это защитный механизм, который в жизни мне помогал. Но должен быть баланс — и концерт об этом как раз. Не надо уходить в крайности какие-то.
И вообще — искренность — это отстой.
Что бы ты посоветовал молодым комикам?
Мне бы кто что посоветовал — я сам молодой комик. Вообще не знаю, посоветовал бы не вынашивать долго материал. Хотя опять же это мой путь, некоторые комики вынашивают себя годами. Но я думаю, что если ты сам считаешь, что твои шутки чего-то стоят, то неважно, где ты их выкладываешь — на канале, где миллион подписчиков или две тысячи. Если ты веришь в это, если ты вложился, то это точно найдет своего зрителя, получит отклик. И если ты стараешься, но пока не получается, то, возможно, это пока не то.
Кто-нибудь послушает и скажет: «Вот ты ***** [осмелел]. Если получилось у тебя, не факт, что получится у других». Может, мой случай — вообще ошибка выжившего. И не надо следовать моим советам, и надо больше думать о материале и не записывать все подряд. Просто мне нравится выпускать концерты, потому что ты каждый раз создаешь цельное произведение. Прикольно усложнять и размножать себя — это как кино выпустить. Фотограф Георгий Пинхасов как-то сказал: «Фотография — это доказательство существования». Вот и я выпускаю не концерты, а доказательство существования себя в моменте — таким, какой я есть в таком-то возрасте, жившим в таких-то городах. Я запечатлеваю себя таким, какой я есть в этот момент. И дороже ничего нет.
И, конечно, мы не смогли обойтись без блица про стиль. Если вы в Москве, то увидимся в секонде в Коньково.
Расскажи, где ты одевался в Москве?
В Москве много ******** [классных] секондов, один из них — на Коньково, я оттуда полгода назад ушел с тремя пакетами вещей. Я не люблю секонды, которые называют себя секондами, а там левайсы по пять косарей лежат. Я пытался дать таким местам шанс, но каждый раз не мог. Там все однотипное: обязательно есть мерч какой-то группы, куча флисок, отстойные европейские левайсы по цене американских, футболки Ralph Lauren. Отстой, мне не нравится.
Я люблю рыться в секондах, выискивая реально крутые вещи. Не скажу, что я как-то особенно разбираюсь, но мне нравится выглядеть не как все.
Ты внимательно относишься к качеству?
Да, но при этом я ношу ноунейм-вещи. На мне вот джинсы за 350 рублей, и я их ношу уже два года. И совершенно не понимаю, зачем мне джинсы за 4000–5000 рублей. Хотя ладно, не буду прибедняться, недавно я купил самые дорогие брюки в своей жизни — Converse за 7000 рублей. Но они мне очень понравились. Я сутки ходил вокруг них и думал.
Когда мне было лет 19, у меня была небольшая коллекция кроссовок. Я следил, покупал у перекупов. Помню, у меня была пара Anteater x Saucony, я их купил по одной цене, продал дороже — вот таким занимался. Потом это прошло.
Я могу долго разговаривать об одежде, я погружался в тему, но считаю, что не надо на этом зацикливаться. Мне неблизко, когда у людей слишком большой фокус на одежде. Единственное, на чем точно не надо экономить — это на обуви. Я трачу деньги на кроссовки, потому что это удобная обувь, а я все время на ногах, 10 000 шагов — это мало.
Российские бренды носишь?
Мне Wolee нравятся, питерские ребята. Snakejaws прикольные — они делают рабочие комбинезоны, под Carhartt, очень хорошего качества. Они такие панки. К «Мечу» отношусь лояльно. Liars — тоже из Питера, у меня нет их вещей, но наблюдать за ними интересно.
*Слова героя изменены в соответствии с требованиями Роскомнадзора
