В рамках кинофестиваля Beat Film Festival 2022 состоялась премьера документальной ленты «Джейн глазами Шарлотты» — режиссерского дебюта французской актрисы и певицы Шарлотты Генсбур о ее матери и культовой актрисе 1970-х Джейн Биркин, известной по картинам «Не упуская из виду» Клода Зиди, «Бассейн» Жака Дере, «Слоган» Пьера Грембла и другим. Рассказываем о том, как фильм, который задумывался, как проект-исследование знаменитого родителя, стал нежным признанием в любви взрослого ребенка.
Фанаты Биркин, услышав название ленты, впервые показанной на Каннском фестивале в 2021 году, наверняка вспомнят еще один документальный фильм — фэнтези-биографию «Джейн Б. глазами Аньес В.», снятую в 1987 году режиссером Аньес Вардой. В картине 41-летняя Джейн, признанная певица, актриса и икона стиля на пике своей карьеры разыгрывает сцены из выдуманных фильмов и примеряет одна за другой самые разные роли — от Жанны д`Арк до возлюбленной Тарзана Джейн.
В «Джейн глазами Шарлотты» у Биркин одна единственная, самая настоящая роль — матери, 74-летней пожилой женщины, которая только-только начала принимать факт своей старости и хранит в своем доме в Бретани тонны вещиц-воспоминаний о былой молодости и людях, которых уже, скорее всего, нет в живых. Документальный фильм — совершенно точно не картина о Биркин-иконе, а лента о Джейн-родительнице.
Автор фильма — актриса и певица Шарлотта Генсбур — средняя из дочерей Биркин, рожденная в гражданском браке Джейн с французским поэтом, певцом и композитором Сержем Генсбуром. До нее у Биркин в браке с английским композитором Джоном Барри родилась дочь Кейт Барри, ставшая впоследствии модным фотографом. В возрасте 46 лет она покончила с собой, бросившись из окна четвертого этажа своей квартиры в Париже. Младшая дочь Джейн — Лу Дуайон была рождена от режиссера Жака Дуайона.
В начале ленты, с момента, когда Шарлотта рассказывает матери, что в рамках фильма хочет «зайти на неизведанную территорию», кажется, она будет снимать серьезное исследование Биркин. Она устанавливает камеру и на первых кадрах дока сажает мать перед собой, открывает блокнот с заметками и списком вопросов, которые нужно обязательно задать, и начинает: «Почему мы всегда были такими скромными и осторожными во взаимоотношениях друг с другом?».
Однако, на счастье зрителей, чем откровеннее становится пожилая Биркин, тем дальше документальная картина уходит от четкого плана Генсбур и формата высокохудожественной записи сеанса семейной психотерапии. Джейн обезоруживает дочь своей откровенностью, тоской по прошлому и мыслями о неминуемо приближающейся вслед за старостью смертью. И после этого Шарлотта будто понимает, что вместо рассказа о детстве и юности матери, ее карьере в кино, на сцене и в театре, она снимает портретные кадры и хронику — на будущее.
Хотя сложно было ожидать, что взрослый, но все же ребенок, сможет изобразить своего любимого родителя объективно, портрет Джейн получается вполне реальным, хоть иногда и оправдывающим родителя. Биркин, которую широкая общественность помнит как легкую взбалмошную вечную оптимистку, рассказывает о страхе перед материнством, сожалениях по поводу нередкого отсутствия в жизни детей из-за карьеры и вечеринок, пристрастии к снотворному и огромном чувстве вины по поводу смерти старшей дочери. Последнее, при этом, проходит рефреном через всю ленту: героиня будто постоянно делит свою жизнь на до и после гибели Кейт.
Шарлотта же, тихо внимая каждому слову матери, успокаивает ее и часто говорит что-то в духе: «Это так похоже на меня», «У меня тоже есть эта черта характера» или «Это абсолютно нормально, мам».
Кульминацией же и развязкой фильма, соединенными вместе в духе множества документальных проектов, становится беседа и поочередная исповедь двух героинь. В последних кадрах, ради которых, пожалуй, и стоит смотреть полуторачасовую ленту, откровенность Биркин достигает своего пика. 74-летняя Джейн глазами Шарлотты по итогам — женщина, которая одновременно скучает и сожалеет о прошлом, а в настоящем же она боится взрослеть в одиночестве. Но Джейн, которую Шарлотта заново открыла для себя как мать, больше не будет одинокой. В это уверяет Генсбур зрителя с детской нежностью.
