В сентябре 2022 года выйдет переиздание книги Джона Сибрука «Машина песен. Внутри фабрики хитов» — совместный проект издательства Ad Marginem и Института музыкальных инициатив.
Джон Сибрук, американский писатель и журналист, в своей книге исследует феномен популярной музыки и пытается понять, что именно делает песню хитом. Он приходит к выводу, что практически за каждым треком Бейонсе, Рианны, Кэти Перри и Тейлор Свифт стоят одни и те же композиторы и продюсеры — Макс Мартин из шведской студии Cheiron, Доктор Люк, Эстер Дин, ФаррелУильямс, Трики Стюарт, Тимбалэнд и команда Stargate.
NOW публикует отрывок из книги, который посвящен песне Katy Perry Roar, воображаемой причастности к музыке и преемственности вкусов у разных поколений.
Roar
Конечно же, Roar стала масштабным хитом. В ней сошлось все, что нужно песне на хитовом радио. Как я мог так ошибиться? Песня, которая вызвала у меня отторжение, когда я в первый раз услышал ее в доме Доктора Люка на пляже, над которой я смеялся, как смеялись Денниз Поп и Дуглас Карр над Ace of Base, услышав их в первый раз из динамиков Nissan Micra, стала просто вездесущей. Чего я тогда не понимал, а понимал, вероятно, Макс Мартин — ведь он учился у Денниза Попа, а потом передал свои знания Доктору Люку, — так это то, что после десяти прослушиваний, запертый в Nissan Micra современного хитового радио, я тоже полюблю ее. И все же меня не покидало чувство, что мое впечатление от первого прослушивания было верным.
Однако на самом деле тогда я не мог оказаться прав даже в теории. Исследование 2011 года, основанное на функциональной магнитно-резонансной томографии мозга людей во время прослушивания музыки, показало: чем лучше тебе знакома песня, тем она больше рефлексивно вызывает у тебя эмоциональное вовлечение; при этом неважно, нравится она тебе или нет. Главный автор, Карлос Сильва Перейра, и его коллеги в исследовании Музыка и эмоции в мозге: знакомство имеет значение пишут, что знакомство — это «решающий фактор» в том, как слушатель воспринимает песню на эмоциональном уровне.
Но почему же после повторного прослушивания песня начинает нам нравиться? Этот вопрос изучает Элизабет Маргулис, глава лаборатории восприятия музыки в Университете Арканзаса, в своей книге On Repeat: How Music Plays the Mind (На повторе: как музыка играет разумом, 2014). Она пишет: «Когда мы знаем, что будет дальше в песне, мы мысленно немного забегаем вперед — мы воображаем себе следующую часть песни еще до того, как она зазвучит. Это порождает в нас чувство причастности к самой музыке». Частая ротация на радио «исполняет нашу волю постфактум». Воображаемая причастность к знакомой музыке, также утверждает она, приносит многим людям большое удовольствие, поскольку дает им чувство сродни социальному единению.
Эта мысль отрезвляет. Если Маргулис права, то в действительности машиной песен управляют не лейблы, не радиостанции и не хитмейкеры. По большому счету, настоящий кукловод — это наш собственный мозг.
Roar стала не только хитом — воодушевляющий текст превратил ее в гимн всех девчонок.
По этой причине спустя год после того, как я услышал песню, я оказался на празднике в честь шестого дня рождения подруги своей дочери, который проходил в звукозаписывающей студии на Манхэттене: в качестве подарка девочке устроили профессиональную запись кавера на Roar! Песня на вечеринке выполняла роль пиньяты.
Я помог дочке подготовиться к записи, подыгрывая ей на акустической гитаре. (Она моя настоящая фанатка, в отличие от остальных жильцов дома.) Оказалось, что некоторые громкие хиты звучат неплохо даже в акустической версии, без вылизанных синтов и «чумовых» битов. В наш репертуар вошли Brave, Wrecking Ball, We Can’t Stop и Summertime Sadness. Roar слишком минималистична для хорового пения, но мне понравилось заучивать ее ловкую последовательность аккордов и вспоминать восьмидесятые, выкрикивая «I GOT THE EYE OF THE TIGER!» («У меня глаз тигра!»).
В студии на Западной 28-й улице на Манхэттене девочки выстроились в вокальной будке по три на микрофон. Студийные техники поставили песню и объяснили имениннице и ее подругам, что им предстоит ее спеть. На экране запустили караоке-видео Roar. В кадре мелькала Кэти Перри в разнообразных безумных костюмах — Кэти-«мятный пирожок», Кэти-«фруктовый салат». Девочки внимательно следили за происходящим и усердно пели наложенные на изображение слова.
В интернете шло много разговоров о сходстве Roar с песней Сары Бареллис Brave, вышедшей на четыре месяца раньше. Brave тоже имеет тональность си-бемоль и начинается в том же темпе — с восьмых нот, сыгранных на фортепиано. У обеих композиций похожие жизнеутверждающие хуки: «You’re gonna hear me roar» («Ты услышишь мой рев») и «I wanna see you brave» («Я хочу, чтоб ты был храбрым»).
Доктор Люк настаивает, что они с Максом Мартином первые написали свой трек. Шумиха вокруг Brave дала песне второй шанс подняться в чартах и стать куда популярнее, чем сразу после выхода; песню использовала в рекламном ролике планшетов компания Microsoft — вероятно потому, что покупка устройства от создателей Windows Phone и Zune и правда требовала большой храбрости.
…
Я рад сообщить, что Пацан (сын Джона Сибрука — прим. ред.) на дух не переносит Roar (как и Brave, а я от нее в восторге). Тем не менее ему понравился третий сингл с альбома Prism, Dark Horse, который тоже поднялся на первую строчку Billboard — в нем воодушевленно зачитал свой куплет рэпер лейбла Доктора Люка Juicy J, восходящая звезда. (Dark Horse стала объектом еще одного судебного разбирательства на почве нарушения авторских прав, иск подали создатели песни 2008 года Joyful Noise христианского рэпера Флейма.) Еще Пацану, кажется, понравилась Birthday, четвертый сингл с Prism, который добрался только до семнадцатого места.
По правде говоря, теперь мы нечасто слушаем музыку вместе. После первого года учебы в Научной школе Солка Пацан уже достаточно повзрослел, чтобы самостоятельно ездить на метро на Манхэттен, и наши утренние поездки на машине закончились. Когда мы едем куда-то всей семьей, он сидит на заднем сиденье в наушниках Beats, воткнутых в его iPhone, и слушает свою музыку в одиночку.
Мы купили новую машину, и у нее в аудиопроигрывателе оказалось встроенное спутниковое радио. Благодаря станции SiriusXM я легко вернулся к привычному ритму Comfortably Numb. Если не хочется слушать песню на канале «Классика на перемотке», всегда можно переключиться на «Классику винила» или «Глубокие треки». И все равно я часто ловлю себя на том, что ищу на панели управления две хитовые радиостанции — Hits и Venus. Я — как сотрудники того кафе в Омахе, если у меня есть выбор, все равно хочу слушать то же, что и все.
Когда начинает звучать какой-нибудь современный хит, я наблюдаю за выражением лица Пацана в зеркале заднего вида. Я вижу тот момент, когда радио начинает перекрикивать его наушники и его глаза отрываются от экрана телефона и перебегают на дисплей плеера, где написано имя артиста и название песни. Когда информация усвоена, он снова опускает взгляд на телефон.
Пускай мне нечасто удается слушать музыку с Пацаном, я все равно знаю, чтó он слушает или, по крайней мере, чтó покупает, потому что для этого он пользуется моим профилем в iTunes. Возможно, мой сын вообще последний человек, кто пользуется iTunes.
В последнее время он стал приобретать рок. Начал с Highway to Hell группы AC/DC. Затем последовала пластинка London Calling группы The Clash. (У меня замерло сердце.) Потом он купил альбом The Queen is Dead группы The Smiths — один из моих личных фаворитов. Вскоре после этого, когда я читал ему лекцию о превратностях славы (теперь он учится на актера в старшей школе Ла Гуардия, также известной как «Школа славы»), я процитировал ему строчки из песни Frankly, Mr. Shankly группы The Smiths о том, как слава может отразиться на человеке. Не моргнув глазом он продолжил за мной двумя следующими строчками:
But still I’d rather be famous Than righteous or holy
Неужто мы, как в Чумовой пятнице, поменялись местами —
я теперь фанат подросткового попа, а он любит рок? А может, я и есть Пацан и всегда им был?
Oh, the movie never ends
It goes on and on and on and on
Конечно, эту он тоже знает. Это ведь мой Пацан.
