1 сентября галерея Art & Brut открыла выставку Vitalité, которая объединила 14 работ художницы Tasha Artzolotoe. Проект, с одной стороны, посвящен изучению пластики растений и цветов, а с другой — символическому восприятию витальности как возможности жить и выживать даже в самое непростое время.
В своем исследовании художница встречается с миром идей, где живая природа переплетается с иллюзорностью ее восприятия: цветение сливы становится не только краткосрочным явлением, но и движением жизни сквозь время и пространство.
Tasha Artzolotoe — художница, иллюстратор книг и автор программы по актуальной живописи, преподаватель изобразительного искусства, начиная с 2014 года активно развивается в визуальном абстрактном искусстве. В ее портфолио выставки в России, Германии и Иране.
В честь открытия выставки NOW поговорил с художницей о любви к цветам и цвету, уязвимости в творчестве и пережитых эмоциях в своих работах.
— Ты родилась в Серпухове. Как твой родной город повлиял на твое творчество?
— Мой город, как и многие небольшие городки, в 90-е находился в запустении. Помимо разбитых дорог, на холмистом ландшафте располагались руины разрушенных церквей и колоколен без крестов. В детстве меня будоражили эти постройки, частично покрытые зеленью. Я видела в них руины сказочных дворцов, моё воображение распускалось пышным цветом. Позже в художественной школе мы выходили на пленэры и я дорисовывала мысленно из этих руин всякое, а потом лазали по старым колокольням.
В Серпухове довольно скудно с арт-средой. Здесь художник чувствует себя довольно одиноко. Хорошо, если есть такой же, как и ты, мечтатель или два – тогда вместе можно творить. Но все равно относительное социальное одиночество создает возможность для создания чего-то своего. Так случилось со мной.
А еще мой город довольно тих и неспешен. Здесь есть хороший художественный музей — его посещала в детстве.
— Ты начала активно развиваться в визуальном абстрактном искусстве с 2014 года. Что вызвало такой поворот в карьере?
— Самолет разгоняется постепенно и взлетает при условии готовности взлететь. До определенного момента я занималась чистым творчеством, выражала, так сказать, свои порывы по велению вдохновения. Потом этого захотелось больше. Возникли вопросы и интерес к мировому искусству, изучение. Пришло понимание, что мне есть что сказать, и началось время поиска изобразительного языка. И наконец пришло осознание: это именно то, чем хочу заниматься, и это мой путь.
— Что вдохновило тебя создать выставку Vitalité?
— Прошлой весной, в период бурного цветения плодовых, созерцая это обилие, меня накрыло волной осознания, насколько жизнеспособны цветы, насколько явно они манифестируют право на жизнь, не навязываясь при этом, а просто своим явлением. Как художник, я увидела в этом большой материал для работы – как женщина красоту подобия. Не скажу, что раньше не любовалась цветением, как и многие, но тут в маленьком саду, раскрылся некий серьезный смысл. Так была написана первая работа, и потом это превратилось в серию, и случилась выставка.
— Почему ты выбрала именно пластику растений и цветов как главный объект для исследования в этих работах?
— Вся эта тема растительного мира и цветов – она довольно проста для понимания. Цветы дарят, ими любуются, печатают принты… И до этой весны я так же смотрела на цветы — поверхностно, любовалась, покупала, ставила в вазы. А весной увидела в этом всем цветочном многообразии нечто более глубокое. Имея потрясающие пластические формы, колористические сочетания и ритмику, растения несут в себе символику витального ритма, манифестацию жизнеспособности. Это объединяет все живое, и нас, людей, тоже. Мне нужно было эту символику интегрировать в живопись так, чтобы показать суть явления.
— Твои работы отражают личные эмоции или это скорее универсальные чувства?
— Думаю, больше универсальные. Просто я это выразила, рассказала в работах, а зритель нашел в этих образах то, что уже было в нем. Как бы эти работы восстановили цепочку памяти и объединили всех присутствующих на выставке общим переживанием.
— Какие ассоциации, переживания и рефлексии ты хотела бы передать своими работами зрителям?
— Много всего. Движение, сердцебиение, дыхание, слияние, бабушкин платок… Хрупкость ускользающей недолговечной красоты, приходящее ей на смену увядание — и все это под ритм пульсирующей жизни. Это печально и где-то радостно, но это объединено одним понятием — жизненно. Зритель мог бы задуматься над темой момента, над темой проживания в динамике меняющейся действительности.
— Твои работы кажутся очень интимными и личными. Это вызывает у тебя чувство уязвимости перед публикой?
— Рефлексии в работах всегда сначала пережиты мной, а потом я показываю этот опыт. В этот момент я предельно уязвима, потому что рассказываю нечто откровенное и не знаю, какой будет реакция. Кто-то синхронизируется и принимает, кто-то не принимает и думает, да ну, какой бред, мазня, а кому-то совсем параллельно. Это абсолютно нормально — мы разные. Но когда происходит первое знакомство с моими работами, я чувствую себя будто голой на проспекте одетых прохожих.
— Расскажи об опыте работы в разных странах. Как культурные различия влияют на твое искусство?
— У меня было всего два участия в международных выставках. И общее, что выявлено из этого маленького опыта, — иностранный зритель более благодушно настроен. Его не интересуют регалии и заслуги автора, он отдается процессу изучения и погружения в произведение. Я настолько не интегрирована в культурную среду других стран, чтобы это могло влиять на искусство существенно.
— Тебе удается сочетать роли художника, иллюстратора и преподавателя. Как ты находишь баланс между всеми этими направлениями?
— На текущий момент сочетаю только личную практику и преподавание. От иллюстраторства давно отказалась. Сочетать удается выстраиванием приоритетов. Я выбрала оптимальное количество часов на преподавательскую деятельность, чтобы этого было достаточно для сотрудничества со школой и не забирало у личной практики ресурс.
— Помогает ли опыт преподавания в творческом процессе?
— Очень! Я никогда не видела себя преподавателем. Но так случилось, и мне нравятся мои занятия со студентами. Им тоже. На занятии происходит обмен, у нас, скорее, практическая мастерская, чем лекторий. Мы осмысляем и практикуем, и в процессе обучения ко мне, в том числе, приходят инсайты, которые использую в личной практике. Это кайфово, когда ты учитель, а твой студент тебя может чему то научить тоже. Обожаю такое.
— Почему тебя вдохновляют ранний ренессанс и абстрактные экспрессионисты американской школы?
— Ранний ренессанс люблю за чувство полета, некую наивность, духовное в искусстве, а еще цветовые сочетания – космос. А абстрактный экспрессионизм — это очень близкий по духу метод работы. Когда отключаешь аналитическое мышление и предаешься чувству, переживанию и стенографируешь на холст. Живопись действия опять же. В этом методе все есть для счастья свободного человека. Сердечно люблю и практикую.
— Каков твой следующий проект или идея, которую ты бы хотела исследовать в своем творчестве?
Я пока на цветах посижу – захватило и не отпускает. Еще какое-то время: может, год, может, меньше или больше. Также мне интересен цвет, как таковой. Возможно, будут с ним манипуляции и игры.
— Твой любимый цвет?
— На текущий момент множественные оттенки красного и теплые розовые.
Выставка Vitalité проходит в галерее Art & Brut с 1 сентября
Читайте также:
