Природа смеха
Как и многие другие человеческие эмоции, смех — это часть и результат эволюции. Вопросом происхождения смеха занялся нейробиолог, писатель и профессор нейробиологии в Принстонском университете Майкл Грациано. Он написал эссе для интеллектуального журнала Aeon, посвященное формированию базовых эмоций и социальных сигналов. В нем он также затронул эволюционные корни юмора.
Грациано пришел к выводу: весьма вероятно, что изначально люди использовали смех как защитный механизм, который во время игровых боев, где люди оттачивали свое мастерство, и щекоток сигнализировал о том, что «противник» побежден. Примерно то же самое есть у шимпанзе. Смех — в принципе социальный сигнал. Впоследствии он стал «наградой» за удачную шутку и признаком восторга. Существует также насмешка — вариант смеха, который сигнализирует о том, что действия человека в обществе не одобряются.
В ходе одного из экспериментов, когда электроэнцефалограф фиксировал изменения в мозгу во время смеха, выяснилось, что активными становятся сразу несколько частей головного мозга. Например, активизируется большая лобная доля — она участвует в социальных эмоциональных реакциях. При этом мозг анализирует состав шутки для ее понимания. Во время смеха вырабатываются эндорфины — гормоны счастья, а уровень гормона стресса, кортизола, снижается. Кроме того, увеличивается количество клеток, разрушающих вирусы и опухоли, и белка, который борется с болезнями. Выходит, смех действительно в некотором смысле способен продлевать жизнь. Осталось выяснить, что представляет собой юмор — частый спутник смеха.
Теории юмора
К смеху и комическому обращались еще Аристотель и Платон (впрочем, делали они это иначе, чем последующие ученые, философы и психологи). Карнавальную культуру как разновидность юмора изучал литературовед Михаил Бахтин, над теорией юмора работали и психоаналитик Зигмунд Фрейд, и философ-материалист Томас Гоббс, и психолог Чарльз Грунер, и многие другие. Но обо всем по порядку.
Сформулировать единую теорию юмора до сих пор не удается — даже при самом серьезном подходе к этому «смешному» делу. Вероятнее всего, каждая теория в некоторой степени имеет отношение к действительности, как и большинство явлений, которые касаются психологии человека. Итак, теории юмора можно поделить на четыре основные группы, которые разветвляются еще на некоторое количество идей: теории превосходства, теории высвобождения, социальные теории и теории несоответствия.
Теории превосходства придерживался английский философ Томас Гоббс в XVI-XVII веках, а во второй половине XX века — психолог, профессор речевой коммуникации Чарльз Грунер, который считал юмор формой «игровой агрессии». При этом, как отмечал Грунер, хорошая шутка, над которой посмеялось большое количество людей, приносит чувство ликования, подобное победе. Эта версия говорит о том, что юмор – «легальный» способ унижать противника или доказывать свое превосходство в компании. В этом есть смысл, если вспомнить эволюционную природу смеха: в игровых боях смеялся поверженный, чтобы дать сигнал о победе своему сопернику. Примерно то же самое происходит в обществе сейчас: посмеявшись над чьей-то шуткой, человек принимает факт остроумия и интеллекта другого, его хорошее чувство юмора. Смех в таком случае сигнал об одобрении со стороны компании. Даже в кино лидера группы часто изображают как героя, который умеет вовремя и удачно пошутить, а остальные охотно смеются. Профессор психологии Мэрилендского университета в Балтиморе Роберт Провайн в своей работе «Научное исследование смеха» и вовсе рассматривает юмор как «оружие в борьбе за социальный статус». Причем чтобы провозгласить свое превосходство в компании с помощью юмора, необязательно открыто и прямо унижать кого-то или агрессивно насмехаться над кем-то. Хотя и «доброе подтрунивание» над товарищем порой встречается.
К теориям высвобождения относится в том числе и психоаналитическая теория Зигмунда Фрейда, который считал юмор защитным механизмом и способом обхода самоцензуры для снятия напряжения. По Фрейду, с помощью шуток с нами говорит наше бессознательное. Это возможность снять стресс, не применяя патологических защитных механизмов. До Фрейда о юморе как об освобождении от эмоционального груза говорил английский философ и социолог XIX века Герберт Спенсер. С тем, что смех — разрядка после эмоционального напряжения, был согласен и философ Иммануил Кант. Да и исследование карнавальной культуры, или народной смеховой культуры русского литературоведа Михаила Бахтина — это тоже теория высвобождения. Он писал о том, что во время всеобщего веселья — карнавала — у людей «отключаются» цензура и внутренние барьеры, они становятся более свободными. Шутка как будто позволяет посмеяться над собственными страхами и переживаниями, снижая их значимость, делая их уже не такими страшными. В этом есть что-то от идеи превосходства — только на этот раз превосходства над собственными тревогами. Сейчас нередко на стендапах темой шуток для комиков становятся их неудачи или недостатки – все вместе люди над ними смеются, превращая эти неудачи и недостатки в нечто незначительное, несерьезное. Эти идеи юмора как переключения от серьезной реальности к смеху и шуткам имеют право на существование хотя бы потому, что во время смеха действительно снижается уровень гормона стресса — кортизола. Тот же Чарльз Грунер, который называет юмор формой «игровой агрессии», также считает, что после шутки человек находится в психологически безопасной зоне. Эту мысль поддержал и англо-канадский психолог, специалист по проблемам общей и экспериментальной психологии и психофизиологии конца прошлого столетия Дэниел Берлайн.
К формированию социальных теорий юмора приложил руку философ Анри Бергсон. По его мнению, за пределами социальной группы смех теряет свое значение. Это правда, но только частично. С одной стороны, гелатолог (гелатология — наука, изучающая влияние смеха на организм) Роберт Провайн провел эксперимент, в ходе которого 72 студента вели дневник, фиксируя моменты шутки и смеха. В результате выяснилось, что в одиночку студенты смеялись в 30 раз реже, чем в компании. С другой стороны, юмор как защитный механизм в современном мире может и не подразумевать необходимость компаньона. Например, люди смотрят юмористические шоу и стендапы, чтобы снять стресс и отвлечься от тревог, искренне смеются и могут делать это в одиночку. Впрочем, шутить без «зрителей», конечно, не получится. Социальные теории скорее дополняют все предыдущие идеи. Ведь в рамках теории превосходства мы также воспринимаем юмор как социальный сигнал.
Теории несоответствия в отличие от остальных идей касаются скорее природы возникновения шутки в принципе. Шотландский философ Фрэнсис Хатчетсон предложил концепцию, согласно которой люди смеются тогда, когда наблюдают нечто абсурдное, несоответствующее, тогда, когда ожидание расходится с реальностью. В серьезном состоянии в такие моменты возникает когнитивный диссонанс, а во время шутки – смех. Эту идею поддерживали и немецкий философ Артур Шопенгауэр, и немецко-британский ученый-психолог Ганс Айзенк (автор того самого, популярного теста на коэффициент интеллекта), и журналист и психолог Артур Кестлер. Последний ввел термин «бисоциация» — явление, возникающее, когда один и тот же предмет рассматривается с двух логичных, но несопоставимых друг с другом сторон. Вспомните популярные анекдоты – какие сюжеты в них обыгрываются чаще всего? Так сходу и не скажешь, но современный британский психолог Ричард Вайзман проанализировал 10 000 шуток, после чего выделил четыре основных ситуации. Либо герой анекдота хочет выглядеть умным, но попытки проваливаются, либо супруги не любят друг друга, либо доктор равнодушен к болезни пациента, либо Бог совершает ошибку. В каждом из этих сюжетов мы ожидаем другого: герой, как правило, умен и успешен (на то он и герой), супруги любят друг друга, доктор заинтересован в выздоровлении своего пациента, а Бог совершенен и не допускает ошибок.
Руководство по защите от неприятных шуток
Возможно, вы оказывались в ситуации, когда в компании кто-то «странно» шутит — может быть, оскорбительно по отношению к кому-то (может, даже к вам), может быть, просто неудачно. И как назло остальные почему-то смеются, а вам неприятно. Но реагировать серьезно — не выход. Скорее всего все продолжат смеяться, а на вас поставят клеймо «плохое чувство юмора», или еще хуже — превратят вашу реакцию в очередной повод «пошутить». Это яркий пример того, что называется «теория превосходства», или «игровая теория». Обижаться или пытаться выстроить конструктивный диалог в таких ситуациях почти бессмысленно, но выход все же есть. Даже два — на выбор. Юмор — не только оружие, но и защита. Если есть возможность, вы «перешучиваете» оппонента. Правда, далеко не всегда удается вовремя придумать остроумный ответ — тогда просто не смейтесь. Шутник, как правило, ждет одобрения со стороны группы — то есть смеха. Если просто не смеяться кажется вам недостаточным, можно попросить объяснить или повторить шутку.
Второй совет касается теорий высвобождения. С ними связана способность посмеяться над собой — в разумных пределах, конечно же, не переходя к самоуничижению. Человек, который может сам пошутить над своей неудачей, обезоруживает окружающих — все их «приколы» теряют смысл. Этот пример, ко всему прочему, доказывает тесную связь и переплетение в современном мире (а не противостояние) теорий высвобождения и теорий превосходства.
