В декабре этого года в вестибюле Moscow Towers появится монументальное панно Deus Particula Андрея Бергера, вдохновленное лучом света, проникающим вглубь здания извне и заполняющим все пространство световыми бликами и отражениями. Мы поговорили с командой проекта о формировании художественных смыслов, интеграции искусства в архитектурные объекты и создании арт-фабрики.
Андрей Бергер, художник, автор концепции:
— Ваше искусство часто связано с уличным пространством. Как монументальное панно в закрытом пространстве лобби небоскреба Moscow Towers повлияло на ваше творческое видение и подход?
— Для меня нет противоречия между уличным искусством и монументальным панно в лобби небоскреба. Важно то, что и там, и там пространство публичное, с интенсивным потоком людей. Работая с уличным пространством, я всегда стремлюсь создать неожиданную встречу с искусством для зрителя, который поглощен своими мыслями и делами. Эта возможность ненавязчиво включить искусство в повседневную жизнь делает этот проект интересным. Так что этот проект — органичное продолжение моих творческих поисков.
— Почему вы выбрали именно свет и «божественные частицы» в качестве основной визуальной метафоры для проекта Deus Particula?
— Меня, как художника, захватила идея Вернера Зобика пронзить светом башню Moscow Towers. Этот луч, словно готический шпиль, устремленный ввысь. Но мне захотелось пойти дальше: что, если внизу, в центральной входной группе свет не просто исчезает, а рассеивается, наполняя пространство особой атмосферой? Так родилась концепция движения энергии. Проходя сквозь здание сверху вниз, она растекается по первому этажу, оживляет боковые галереи. Я искал точное воплощение: представлял, как обтекает архитектуру воздух, как растекается жидкость…
В итоге я увидел затененное пространство, которое луч пронзает насквозь, словно на старом чердаке в лучах закатного солнца, где танцуют пылинки. Этот завораживающий танец и стал основой для моей графики. С помощью 3D-анимации я воссоздал движение воздуха и света, учитывая особенности архитектуры. Моя задача — пластически обыграть поток расходящейся энергии, чтобы он направлял зрителя, приглашал его подняться выше.
— Какие технические и художественные вызовы пришлось преодолеть при работе с металлическими пластинами? Чем этот опыт отличался от работы с классическими материалами?
— Этот проект бросил вызов моим привычным художественным практикам. При работе с металлом приходилось постоянно экспериментировать, проверять каждую гипотезу — от инженерных решений до художественно пластических. Все элементы проекта нужно было друг с другом согласовать, ни один этап не был предсказуем. Огромное количество эскизной работы мы делали буквально на каждом этапе, новые производственные вводные данные требовали постоянных корректировок. Это стало для меня настоящему проверкой.
Юлия Тряскина, соучредитель и партнер группы компаний UNK, архитектор:
— Почему вам показалось важным добавить в пространство Moscow Towers культурные смыслы и монументальное искусство?
— Знаете, в современном городе катастрофически не хватает пространства для размышлений, для той самой «задумчивости», которая отличает просто здание от места, где хочется остановиться и осмотреться. Когда мы работали над Moscow Towers, стало очевидно — здесь нужно что-то большее, чем просто качественная архитектура.
Монументальное искусство в этом проекте — это своего рода приглашение к диалогу. Каждый человек, проходящий мимо панно, считывает в нем что-то свое: кто-то видит танец частиц, кто-то — движение облаков, а кто-то погружается в созерцание хаоса. И это прекрасно. Ведь мы не стремились навязать единственно верное прочтение — наоборот, хотелось создать пространство для личной интерпретации.
В контексте стеклянной архитектуры, где глазу часто не за что зацепиться, такой арт-объект становится необходимой эмоциональной и визуальной паузой. Это особенно важно, учитывая, что мы живем в среде, где культурно-философская составляющая архитектуры часто приносится в жертву функциональности. Внедряя искусство в деловое пространство, мы возвращаем городу измерение, в котором так нуждаются его жители.
— Как концепция интерьеров лобби интегрируется с работой художника? Какие аспекты дизайна были особенно важны для создания этой гармонии?
— Интеграция искусства в архитектурное пространство — это всегда баланс между творческой свободой и технической точностью. Мы начали с детального 3D-моделирования, потому что хотели быть уверены: каждый элемент композиции будет работать именно так, как задумано. Выбор материалов тоже был далеко не случайным — светоотражающий металл с его характерными белыми бликами создает удивительную игру света, делая панно живым, постоянно меняющимся.
Особое внимание мы уделили световой партитуре — тому, как панно взаимодействует с естественным и искусственным освещением под разными углами. Это не просто технические требования — это способ создать произведение, которое дышит вместе с пространством, становится его неотъемлемой частью, а не просто декоративным элементом.
Арсений Крюков, арт-куратор «Арс Нова»:
— Какие критерии были ключевыми при выборе художника для этого проекта? Почему выбор пал именно на Андрея Бергера?
— При старте создания кураторского задания мы руководствовались техническим регламентом от архитекторов проекта. Он включал в себя габариты панно и металлических пластин, материал изготовления и параметрический характер основы. Такое многодельное и высокотехнологичное произведение диктовало нам критерии, по которым мы начали процесс формирования шорт-листа художников. В первую очередь, это широкая репрезентативность в арт-среде — нам требовался известный и состоявшийся автор, принятый в галерейном и музейном сообществе, способный к созданию проекта подобного масштаба. Во-вторых, мы искали художников, способных работать в подобной технике исполнения в металле и пониманием параметрической архитектуры. Победившая концепция Андрея Бергера отличилась развитием глобальной идеи архитектора здания.
— Вы описали проект как вызов с точки зрения междисциплинарного подхода. Какие были самые сложные этапы экспериментов и как они повлияли на финальную концепцию?
— В течение длительного времени после согласования эскизов мы долго тестировали возможности нанесения красочного слоя поверх металлических пластин. Мы перепробовали несколько вариаций красок, чтобы убедиться в их долговечности. Далее нам требовалось разработать уникальный математический алгоритм поворота пластин, чтобы подчеркнуть пластику и и динамику рисунка. Немаловажно было ответить на вопрос и как непосредственно расписывать панно. Для этого мы построили целую арт-фабрику, где две команды — техническая и художественная — работают в унисон.
— Что именно, по вашему мнению, принесет жителям и гостям башен панно Deus Particula?
— Мы надеемся, что проект Deus Particula наделит башни Moscow Towers своим индивидуальным лицом. Не секрет, что в российской столице только начинают появляться действительно знаковые объекты, отвечающие всем критериям узнаваемости, репрезентативности, современности, масштабу. Мы верим, что фойе Moscow Towers значительно улучшит визуальное восприятие окружающего пространства комплекса Москва-Сити и наделит его новыми культурными смыслами.
Андрей Четвериков и Артем Деревянов, партнеры консорциума Макрофабрика-Struktura:
— Как разработка алгоритмической модели и инжиниринговые решения повлияли на реализацию художественного замысла Андрея Бергера? Были ли моменты, когда технические ограничения диктовали изменения в концепции?
— В начале пути еще до разработки художественной концепции мы имели на руках технический регламент в виде габаритов панно единого размера каждой пластины, их общей теплой цветовой гаммы и пластики, выраженной в поворотном механизме каждой пластины вокруг своей оси. Художнику требовалось учитывать эти аспекты, а мы, в свою очередь, подготовили ему целый арсенал из инжиниринговых решений так, чтобы вместе найти выразительные приемы для нашего монументального масштаба.
Отдельно следует упомянуть команду архитекторов, которые разработали целый математический алгоритм, выраженный в индивидуальных поворотах каждой пластины. Художник получил в руки уникальный инструмент, позволяющий ему сосредоточиться на творческой̆ составляющей̆ собственной̆ работы. В итоге мы создали целую арт-фабрику, где художественная группа во главе с художников и арт-куратором работала совместно с нашей технической командой, и все процессы — от поставки металла до его сборки на монтаж — происходили абсолютно бесшовно.
— В чем заключается уникальность вашего инжинирингового сервиса для художников в России? Есть ли аналогичные проекты, на которые вы ориентировались?
— Мы считаем, что современный процесс создания монументального произведения искусства из уникальных материалов очень многодельный и многослойный. Чтобы добиться впечатляющего результата, требуется протестировать огромное количество гипотез — начиная с поведения материала при разном освещении и заканчивая переводом эскиза в параметрическую модель. На примере созданной нами арт-фабрики мы становимся не только дополнительными руками художника, но и даем новые индустриальные знания, позволяя вывести процесс создания произведения искусства на новый высокотехнологичный уровень. Как итог мы реализуем идею повышения ценности небоскреба через искусство. И этот проект — наше главное доказательство.
Читайте также:
